-Хватит врать мне в лицо. Я прекрасно знаю, что у тебя есть еще, так что не заставляй меня ждать, - парень кинул сигарету к остальным и посмотрел в глаза стоящего перед ним курьера. Тот делиться оставшейся партией не собирался, а парня это уже знатно выводило. Он переступил с ноги на ногу, мотая плечами, чем выдавал свое внутреннее волнение, но после этого снова замер, как изваяние, буквально парализуя своим ясным взглядом. Зрачки его не были расширены, но тем не менее курьер не мог остаться уверенным, что молодой человек перед ним трезв.
-Не боишься, что расскажу твоему отцу? Ты тут мне не угрожай, выносок. Думаешь, ты все можешь, если твой папаша - один из стаи? Бери свою часть и проваливай, а то папочке настучу, - курьер не заставил себя терпеть это. Он стоял с ножом в руке, пока пряча его в кармане куртки, в который была опущена его рука, но для бывалого парня его невнятная на первый взгляд угроза была очевидна.
- Ты получишь деньги, я получу фен. Ты можешь звонить кому угодно, но я точно не помню, проходят ли звонки моему отцу с того света, - парень щелкнул затвором пистолета и достал его, пока не наставляя.
Курьер был не в лучшем расположении духа. Тесный внутренний двор с парой ветвистых деревьев, странным образом сохраненных в этом каменном городском колодце четырехэтажного здания, был для него привычным рынком его вида товаров. Ему давно сказали, что здание принадлежит одному из своих, поэтому он не боялся нарваться на подставных покупателей. Сюда знали дорогу только свои или знакомые своих. Тем не менее часто бывали и подобные проблемы. Наркотик не жалел рассудка ни своих, ни чужих, а продавать всем больше положенного курьер просто не мог. Партии всегда были отмерены с раздражающей точностью.
-Я заплачу тебе сколько надо. Мне нужен фен. Я же не отбираю его у тебя. А мог бы, - пистолет снова леденяще щелкнул, но парень остался верен своим словам, на свой манер терпеливо выжидая неминуемого согласия курьера.
-Сандро, твою рожу все знают. А на этом дворе стоят камеры, так что советую тебе убрать пистолет, иначе хозяин дома по чистой случайности сообщит твоему отцу...
-Да что ты меня все моим отцом пугаешь? Мне что теперь, обосраться?! Раз он может узнать! – Сандро не выдержал и навел пистолет на курьера. Свободной рукой он высунул из кармана большую пачку денег и кинул ее в курьера, резко делая от него пару шагов, - Клади мой фен на землю. Как надо делай, а то хозяин дома по чистой случайности будет отмывать свой двор от твоего дерьма, понял? – парень посмотрел в камеру и махнул пистолетом на курьера.
-Уважаемый хозяин дома, помогите Вашему другу сделать правильный выбор, - обратился парень в камеру. Руку его натер широкий металлический браслет на запястье, и парень главным делом сам несколько опасался того, что палец на курке сорвется без его воли из-за непроизвольной судороги. Тем не менее на волю случая он с азартом не позволил себе взять оружие в другую руку. Будь случай щедр к курьеру и палец даже в судороге не вдавит лишающую жизни клавишу.
Курьер испытывать судьбу не стал. Он был наслышан о Сандро, потому не спешил испытывать все грани его нездоровых возможностей. Особенно, если он так плотно сидит на игле. С такими людьми и без всяких сплетен было неприятно иметь дело. Но все же именно это и было работой курьера. Легкие деньги возможной ценой его жалкой жизни. С видимым раздражение и скрытой яростью, курьер кинул на пол два пакета с таблетками мета, после чего поднял нескромную пачку денег.
- К твоему сожалению, я знаю, что у тебя есть еще. Но сделаю вид, будто вовсе не знаю, - сказал Сандро и поднял пакетики, отряхивая их от пыли и песка рукой, в которой все еще держал пистолет. Быстро убрав его в чехол на плотном кожаном ремне и обозначив конец угрозам щелчком вновь опущенного предохранителя, парень улыбнулся и показал два поднятых больших пальца на камеру.
- В следующий раз не тупи. Я уже говорил, сколько мне нужно грамм, - будто бы с виноватой интонацией произнес Сандро и спешным шагом покинул внутренний двор, выходя на широкую улицу, но от того не слишком шумную. Центр был старой частью огромного города и был усеян тупиками и пешеходными дорогами, в честь чего имел мало сквозных дорог и весьма редкое, спокойное автомобильное движение.
Улица вывела парня на более широкую, а затем он ушел к парку. Дорога была ему хорошо знакома и парень не особо за ней следил. Его раздражал вид этого города, выводили люди и этот язык. Он смотрел на них свысока и был в этом прав, потому как его гордая кровь и слишком возвышенная жизнь не позволяли ему быть таким же замкнутым и недалеким, как люди на этой планете. К общему раздражению его подбивало присутствие браслета на запястье, который убивал всю суть его необычных кровей, но спасал его заурядную жизнь на Ниассе и Тэллете. Железные оковы натерли кожу до синевы, и рука заметно опухла, но даже в этих малоприятных условиях снимать браслет было нельзя, что часто подогревало чувство ненависти в Сандро. Но он был правильным и снимал браслет только с разрешения своего поводыря. Это происходило не часто, но, обычно, надолго.
В кармане уже в течение двух часов надрывался вибрацией беззвучного режима простой телефон, чей возраст уже был весьма сопоставим с возрастом самого Сандро. Не имея и тени желания поднять трубку, он молча шел дальше, игнорируя назойливую тряску в кармане. Его воображению и так было представлено, что звонить на этот номер мог сейчас лишь его отец, с кем говорить парень не так же не желал. Но когда он, проделав значительный путь длительностью почти что в пару часов, дошел до дома и столкнулся с тем, что его звонок в дверь остается без ответа, как и звонок отца в кармане, Сандро заметно растерялся, пусть и предполагая, но совсем не рассчитывая на такой исход.
- хоть бы звезду на окно наклеил, чтобы я не ждал тут, - раздраженно сказал Сандро и пнул дверь, решив достать телефон из кармана.
Номер даже не был записан на память телефона. Парень и так знал его наизусть. Сам он его не набирал, так как не было нужды, а как записать номер на память телефона, даже такого простого, он попросту не знал.
Когда он высветился снова, парень нажал на маленькую кнопку с зеленой трубкой и поднес телефон к уху.
-Ты маленький паршивец, почему на звонок не отвечал? – очень суровым тоном налетело на Сандро.
-Да что ты кричишь? Я на Тэллете. Хотел приехать внезапно, чего вкусного принести, но как ты орешь, так черта лысого я теперь что принесу, - грубо ответил парень, отходя от дома, пиная сугроб.
-На…на Тэллете? – с заминкой ответил отец и Сандро закатил глаза, не сумев понять, что такого умного он только что сказал, раз отец переспрашивает. Между тем, это было привычной чертой всех родителей и реакцию на нее мальчик уже старался просто притушить в себе.
-Да, на Тэллете. Ты же дома? - парень задал этот вопрос так, будто готов был обидеться, окажись его отец на каких делах, но на самом деле испытывал острое желание сегодня быть одному в квартире.
-Сандро, я не знал, я у..., - но мужчина был резко перебит:
-Ясно, давай, заскочи на неделе, надеюсь, что у нас не пустой холодильник, - Сандро очень спешно сбросил звонок, не желая слушать рассказ отца о том, где он сейчас. Он и так прекрасно это знал, не нуждаясь в этом восхитительном шансе вновь услышать ненавистные ему имена снова.
Отец пытался позвонить еще раз, решив, что Сандро на него обиделся. Может он хотел извиниться, оправдавшись сильным действительным предлогом того, что просто не знал о внезапном приезде сына, а может хотел по этим же причинам устроить Сандро взбучку. Ведь Сандро действительно стоило бы предупредить его заранее, если он хотел пожить с отцом.
А Сандро не хотел. Именно поэтому приехал незвано и первым делом отправился к дому в котором хотел переночевать, на случай, если бы и владелец этого дома оказался на планете. Но надежды парня подпортились отсутствием этого главного человека в плане, что несколько рассвело в виду отсутствия отца дома. И Сандро надеялся, что отцу хватит мозгов, а может и гордости, не изменять своим планам и остаться подальше от квартиры, где парень уже понадеялся возыметь приятный вечер в компании приобретенных таблеток.
Дорога домой была еще менее приятной. Идти было далеко, а сил после двух часов пешего тура заметно поубавилось. Сандро уже сильно замерз, разодетый в легкий плащ с ниасса, как всегда позабыв справиться о времени года на Тэллете. Ноги еле волочились по заснеженным улицам, холод пробрал его до костей. Сандро очень хотел зайти погреться в большой торговый центр, стоявший на пути к дому, но уже имел представление, что будет иметь определенного рода сложности в преодолении охраны и рамки безопасности на входе с пистолетом на ремне.
Сандро зашел в кафе у дома. Он заказал себе внушительную порцию для своего одинокого ужина и сел за столик у выхода, дожидаться исполнения своего заказа.
Ждать пришлось долго, а Сандро бил озноб даже в этом душном помещении. Он так сильно промерз за день, почти целиком проведенный на улице, что знал только один способ прогреться, и его нужно было осторожно открыть дома штопором, надеясь, что отец прекратил считать дома бутылки. Он и раньше не замечал, когда бутылки уменьшали свою численность, а если замечал, то тактично оставлял свой серьезный разговор на потом.
- Ваш заказ и подарок от шефа постоянному клиенту, - девушка-официант улыбнулась. Пакеты она поставила на стол, а коробочку с подарком протянула в руке.
- Там еще десерт от шефа, - сказала она, ожидая, когда парень заберет у нее из рук заветную коробочку.
- Отлично, поставьте на стол, - сказал Сандро, вовсе не отвечая на ее жест. Он даже сидел ближе к окну, чтобы никто его не трогал.
Девушка с непониманием посмотрела на парня, но услужливо оставила коробочку на столе. Она отошла, пожелав Сандро приятного вечера, а парень поспешил домой.
Оплот одиночества выглядел роскошно. Интерьер, планировка и высокие окна еще напоминали тонкое веяние с Ниасса. Сандро снедала здесь жгучая тоска от частых одиноких вечеров, но не смотря на это, он могу ощутить примесь терпкого и совершено уверенного спокойствия. Сандро любил быть один. Это не было его предпочтением, не было извращением его желаний, а становилось настоящей физической потребностью его больного организма. Сандро сильно страдал, когда ему приходилось быть на людях. И больше присутствия людей он откровенно боялся прикосновений, которых яро избегал. Брать что-то из чужих рук, как и отдавать, было сущей пыткой, которую он избегал. Может под кайфом, может в синьке он мог позволить себе преодолеть по-своему ужасающий барьер, но будучи трезвым Сандро никогда не мог расщедриться на какие бы то ни было прикосновения. Отец любил его, любил изредка обнять, Сандро дергался, ежился, но терпел, так как это был единственный человек, ради которого Сандро мог и должен был терпеть.
Этим вечером он бы смог обнять его самостоятельно. Нечистый, но добротно сваренный мет, бутылка вина. Сандро отлично справил вечер, догнался ночью еще одной дозой, после чего даже подумал о том, что хочет сам кого-то обнять, а может вовсе и не только обнять, но он был совершенно один и самостоятельно поборол все свои желания, отнюдь ему и не принадлежащие. Игла меняла любого человека. Даже внешне, и Сандро уже на это клюнул.

Но вот утро предсказуемо застигло Сандро врасплох. Он лежал на полу в неудобной позе, в лужице собственных слюней с разбросанными вокруг предметами, которые были необходимы ему вчера для хорошего проведения вечера. Несколько ложек, одна из которых в тандеме с зажигалкой и шприцом, видимо, призванная Сандро догнаться уже под утро, когда глотать синтезированные таблетки уже не помогло ему накрыться; пара вилок, боксы от еды, стакан, бокал, телефон и тетради. На диване лежала виолончель, шпиль от которой Сандро нашел на столе. Местонахождение смычка пока было покрыто тайной для него.
И все же вся эта вакханалия была не так страшна, пока Сандро немой и бездвижный лежал на полу. Но стоило ключу в дверном замке знатно припугнуть его первым щелчком, как Сандро был вынужден начать шевелиться. Расшевелить нужно было и мозги.
И после финального щелчка нижнего замка второй двери, спасением было лишь то, что отец не мог попасть в квартиру из-за последней цепи, на которую Сандро вчера предусмотрительно закрылся.
Парень решил не лукавить. Он спрятал лишь таблетки, шприц и обоженную ложку в ящик дивана, еду небрежно убрал на столик перед диваном, словно на полу она и не лежала, а бокал с пустой бутылкой он трогать не стал.
- Сандро, - позвал голос отца, завершенный звонкой мелодией дверного звонка. Тот прозвонил еще не раз, прежде чем парень тихо завершил свою инсталляцию.
- Да, иду, - буркнул он на пятый оклик отца и пошел к двери, быстро сдвигая цепь.
- Ты что, спишь? Уже половина третьего,- отец зашел в квартиру с пакетами еды, но заметно нахмурился, когда увидел Сандро. И почувствовал терпкий аромат вчерашних его гуляний.
- Сандро...
- Да, я выпил. Две бутылки.
- Две бутылки?! Один?! Ты в своём уме?!
-Да. Я выпил две бутылки. Один. И я не в своём уме, я собственно и приехал, потому что у меня на днях встреча с психиатром, - Сандро едва держался на ногах. Он не знал, чего боится больше. Того, что отец не захочет терпеть его грубость и хорошенько ему влепит, или того, что отец просто возьмет его за плечо. Впрочем, на деле второе пугало Сандро куда больше.
- Хватит говорить об этом в таком духе. Это здесь совсем не при чём. Сандро... Ты же знаешь, что это вредно. Ты же учишься на Ниассе, ты же видишь, что творится с организмом после этого. Ты сам вскрывал и сам видел. Неужели тебе этого мало? Как с тобой разговаривать? Ты часто пьешь? Может, нам уже мало одного психиатра? Тебе хочется ходить к наркологу? Еще и после перелета... какой ты идиот. Иди, неси пакеты на кухню, я даже говорить с тобой не хочу. Надо было остаться там, чтобы ты тут траванулся, может это бы хоть что-то посеяло в твоей бестолковой голове. Еще и вон какой бардак развел..., - Амос отвесил Сандро крепкий подзатыльник, прежде чем тот взял пакеты. Он был ужасно разозлен и подвален, даже не стараясь этого скрыть. Отец был очень рад, что Сандро приехал. Они не виделись уже больше месяца и он был вынужден сознаться в том, что очень скучал по своему пусть и приемному, но горячо любимому сыну.
- Ты один все это съел? – перевел тему Амос, вынеся из комнаты мусор, среди которого оказалось подозрительно много коробочек и пакетов.
- Да.
- Не похоже, что ты один можешь столько съесть. Смотри как похудел. Ты там плохо питаешься? Или слишком хорошо пьешь? – колко подметил Амос, стараясь унять свои чувства в голосе.
- Я болел, - Сандро повел плечом. И только в замкнутом пространстве было так отчетливо заметно, как странно он передвигался, делая круги вокруг стола, избегая близости и прикосновений. Правда, отец к этому за много лет привык. Когда Сандро был спокоен и они не ссорились, мальчик ходил спокойнее и не так странно огибая предметы, стараясь избежать контакта с другим человеком.
- Почему мне не сказал?
- Чтобы не волновался. Еще бы приехал.
- И что плохого в том, что я бы приехал?
На этот вопрос Амос не ждал правдивого ответа, поскольку вопрос был риторический, и ответа, так и вышло, не последовало вовсе.
- Занимался вчера? Я видел виолончель.
- Да, видимо. Я не помню, - не стал врать парень, но надеялся, что положение инструмента действительно подразумевало именно это.
- давай, я поставлю все в холодильник, сядь. Я сделаю тебе крепкий чай, чтобы в себя пришел, - уже мягче сказал Амос, но Сандро слишком хорошо знал отца, чтобы поверить, будто его злость поубавилась на деле так же, как и в голосе.
Продукты, много и большая их часть призванные не составить собой тяжелые блюда, а просто порадовать мальчика своим вкусом, были аккуратно составлены по большому холодильнику. Амос заварил парню обещанный крепкий чай. И чаю предстояло стал некой частью огромного назревающего монолога. Монолог и последовал.
Амос очень злился. Он сорвался, повышенные тона в его голосе открывали ясную злость и разочарование; он очень недовольно высказался о том, что Сандро нельзя пить, и что следует думать своей головой, прежде чем начинать делать «как все». Но объяснить Амосу причину своей страсти к алкоголю, более того сигаретам и - апофеоз всего - наркотикам, Сандро не мог и не хотел. С ними было легче, с ними было приятно. И Амос, который сам постоянно курил и любил немного выпить спокойным выходным днем, наверное сумел бы его частично понять, что мальчик в любом случае проверять не стал.
- У тебя ведь все есть. Ты пьешь мне назло? Я что-то не так делаю? Может я даю тебе слишком много денег и свободы? А ты возомнил, будто все это твое и ты вправе решать, как этим распоряжаться? Сандро, я просто не ожидал от тебя такого. Мне казалось, что я даю тебе все. А оказывается, тебе нужно просто выпить. Тебя хоть из академии не выгнали еще? Может ты мне и тут врешь? – отец изводил и Сандро, и самого себя своим монологом. Он сильно расстраивался догадкам, выводам. И больше всего его пугало чувство собственной вины. «Я не проследил, я не подумал, я не заметил, я, я, я, я…». Он грыз себя, пытаясь что-то решить, но не знал, как может быть лучше. Ему было жалко Сандро. Прошло десять лет, но он видел, что еще свежи раны его боли и страхов. Мальчик все еще помнит. Теперь он еще и понимает. Амос не мог с этим бороться, а Сандро боролся неумело, предаваясь бутылочному горлу , а может и чему хуже.
Но всякому ругательству приходит конец. С тяжелым осадком на сердце Амос велел Сандро убраться в квартире. Правда, долго смотреть за тем, как осунувшийся, бледный и сильно отощавший мальчишка убирается, отец не смог. Хотелось наказать, хотелось накричать, но это был не его метод. И не метод, который советовали врачи. На Сандро это сильно давило, сильнее, чем должно было, приводя в глубины своих расстройств и проблем, которые за долгое десятилетие опытные врачи не могли в нем побороть. Сандро был опасным и тяжелым ребенком, и к своему стыду Амос любил его больше, чем родную дочь, потому что чувствовал куда большее свое значение в его жизни, куда более главную роль, которую не мог исполнить больше никто.
Отлучившись во время уборки по естественной нужде, отец зашел в ванну вымыть руки. Но увиденное заставило его прилично потрепать нервишки.
- Сандро, чертов ты идиот, что ты натворил со смычком! – отец заметно взъелся и голос его не предвещал ничего хорошего. Мальчик успел знатно испугаться, пока шел в ванну.
- Ты что с ним натворил? – спросил мужчина, теперь уже схватив парня за плечо. Смычок весел разболтанный у полотенец, с перевязанным резинкой волосом и тросом. Неизвестные отцу его части лежали прямо на раковине. Вид разобранного лохматого и неприлично дорогого произведения музыкального искусства откровенно выбило Амоса из колеи.
- что ты натворил, я спрашиваю? Он весь мокрый, Сандро! – Амос мотнул мальчика за плечо, но тот нездорово мычал, жался и дрожал, вот-вот готовый впасть в приступ. Желая получить ответ на свой вопрос, отец был вынужден отпустить его плечо, после чего мальчик шарахнулся в сторону, больше не напоминая того дерзкого и нахального ребенка, которым в последнее время хотел казаться.
- Я..., - вякнул Сандро, но дрожь и частые резкие вдохи сводящие судорогой челюсть не давали ему произнести.
- Ну, ну, давай, что с ним?!
- Я...
- Ты, прекрасно, ты. Ты! Давай, что –«ты»?!
- Я его... Я... Я... Я его...
- Искупал? Что? Помог ему принять душ?! Я тебя сейчас досмерти задергаю, если ты мне нормально не скажешь, идиот, - Амос угрожающе поднял руку, уже намереваясь грубо схватить Сандро.
- Я... Я..., - парень часто удушливо дышал, из-за чего меньше всего мог сейчас говорить. Прикосновения действительно пугали и мучили его физически, - я просто... постирал. Помыл... Помыл его. Я помыл, это не страшно. Он... это не страшно, - парень дернулся и спиной вышел из ванной, глядя на Амоса затравленно.
-Постирал? Это не страшно? – с ухмылкой недоверчиво спросил отец.
- Не... Не-не... Не страшно. Просто... помыл, - Сандро развел руки, коим жестом обычно успокаивают людей. Таким же жестом обычно его успокаивал и сам папа, откуда мальчик и перенял подобную привычку.
-Так можно... Клянусь... Я...Папа, клянусь. Я просто. Помыл, - Сандро немного успокоился, но все еще боялся, что отец ему не поверит.
-Можно? – все еще недоверчиво и холодно спросил Амос, но знал, что Сандро в приступе никогда не соврёт. Его сознание в момент испуга так призрачно, что проще добиться правды от мальчика, чем прикоснуться к нему, способа не существовало.
-Можно. Клянусь, пап, можно, - Сандро из-за угла посмотрел на смычок, за чем кивнул твердо и уверенно.
- Хорошо, я верю. Прости, - Амос протянул руку к мальчику, - Ты знаешь, что мы ценим вещи. Особенно такие дорогие. Даже не смотря на то, сколько у тебя денег. Ты должен ценить и беречь вещи.
- Я знаю, я знаю, папа, я знаю. Это нормально. Я просто его помыл. С ним все хорошо, - Сандро посмотрел на руку.
- Прости, - повторил Амос, не убирая руки.
- Папа, клянусь. Я очень берегу вещи, я очень люблю виолончель.
- Прости, - Амос сжал и разжал пальцы, ожидая реакции сына.
Сандро со страхом пялился на руку, не замечая, как напряженно начинает жать свои к груди, пятясь.
- Прости, - очередной раз повторил отец, слегка труханув рукой. Это было важно. Психолог говорил, что это очень важно. Главное быть терпеливым. Сандро должен идти на контакт. Только тогда можно действительно решить конфликт и добиться от него нужного решения.
- Прости, - Амос сделал медленный шаг к Сандро. Тот протянул руку и коротко пожал указательный палец отца, тут же отдернув руку.
- Сандро, прости, - Амос был уже и так доволен пониманием, но знал строгие советы психолога, поэтому пока руку не убрал.
Сандро выдержал еще два «прости» и длительную терпеливую паузу между ними, только после чего с дрожью взял в руку широкую ладонь Амоса. Тот выдержал пару секунд, подождал, чтобы Сандро не отскочил вновь, после чего медленно сделал шаг и осторожно его обнял. Мальчишка дрожал, но терпел и не уходил в истерику.
- Прости Сандро. Все. Все хорошо, не бойся. Я не знал. Ты молодец. Молодец, не бойся, - Амос дал себе пару секунд насладиться обществом сына, после чего так же медленно и спокойно отпустил его.
- Все хорошо? – спросил он.
- Да.
- Хорошо?
- Да. Да... да.
Но Амос добивался полноценного слова, что требовало таких долгих и сложных попыток. Сандро должен был действительно успокоиться, снова нормально заговорить. И не в своем замкнутом мирке, а здесь и перед ним.
- Хорошо?
- Да... да.
- Хорошо, Сандро?
- Да, хорошо. Хорошо. Все хорошо, - справился с последствиями истерики парень, и Амос улыбнулся.
- вот теперь хорошо. Я не уйду. Ты надолго дома?
- На... на... на неделю. Нужно сходить к врачу.
- Я знаю, ты уже говорил. Хочешь куда-нибудь сходить, пока будешь тут?
- Да... да... да, хочу. На концерт. Хочу сходить на... концерт. И... и... и в... и в театр. Хочу сходить на концерт. И в театр.
- Хорошо, сходим. Отдохни. Я сам уберусь. А то зеленый весь, - Амос тяжело вздохнул, сильно озадаченный сложностью этого дня, которая началась еще задолго до появления его здесь.